Александр Владимирович Вовин (27 января 1961 — 8 апреля 2022[2]) — советско-американский лингвист и филолог. Специализировался на японской исторической лингвистике (с упором на этимологию, морфологию и фонологию), а также на японской филологии периода Нара (710—792) и, в меньшей степени, периода Хэйан (792—1192). Доктор филологических наук.
Александр Владимирович Вовин | |
---|---|
![]() А. В. Вовин в 2005 году | |
Дата рождения | 27 января 1961(1961-01-27) |
Место рождения |
|
Дата смерти | 8 апреля 2022(2022-04-08) (61 год) |
Место смерти | |
Страна |
|
Научная сфера | лингвистика |
Место работы | Высшая школа социальных наук |
Альма-матер | Филологический факультет СПбГУ |
Учёная степень | доктор филологических наук |
Учёное звание | профессор |
Наиболее важными работами Вовина были 20-томный академический перевод Манъёсю и двухтомная грамматика древнего западнояпонского языка; помимо этого он занимался дешифровкой древних надписей, в том числе с языков, известных только в китайской транскрипции, составил Этимологический словарь японо-рюкюских языков и был вовлечён в научную полемику с макрокомпаративистами[3]. Получатель высшей награды Национального гуманитарного института[ja] (2015)[3].
Родился в многоязычной семье: дед по матери Яаков (1908—1975) владел немецким, идишем и русским, мать Светлана (София, 1937—2018) сама владела только русским, но её мать Александра была русско-французской билингвой[3]. Александра провела семь лет в ГУЛАГе[3]. Личность отца точно не установлена[3].
В детстве Вовина обучали английскому, французскому и древнегреческому языкам, он сам освоил латынь и иврит[3]. Изначально он планировал поступать на факультет персидского и арабского языков в ЛГУ в 1978 году, но не смог пройти туда из-за еврейского происхождения; затем по той же причине ему не удалось попасть на кафедру классической филологии[3]. Наконец, по протекции дяди по матери, главного психиатра Санкт-Петербурга Руслана Вовина, он смог поступить на кафедру структурной и прикладной лингвистики[3]. Студентам кафедры предлагалось, помимо обязательного английского, выбрать второй язык: японский или французский, и Вовин избрал японский[3]. Помимо этого Вовин учился древним индоиранским языкам у Леонарда Герценберга, который познакомил его с Сергеем Яхонтовым и предложил Вовину заниматься восточноазиатскими языками[3]. Вовин окончил вуз со специализацией в общей лингвистике и исторической лингвистике японского языка, защитив дипломную работу по японским транскрипциям санскритских слов[3].
После учёбы Вовин устроился в Ленинградское отделение Института востоковедения и проработал там год, затем поступил в аспирантуру; его научной руководительницей была Ирина Зограф, помимо этого он обучался у индолога Эдуарда Тёмкина, вэньяню его учил Сергей Яхонтов, китайскому языку танского периода — Лев Меньшиков, классическому японскому — Владислав Горегляд, индийской палеографии — Маргарита Воробьёва-Десятовская[3]. В 1986 году после посещения Постоянной международной алтаистической конференции заинтересовался тюркскими языками, там же познакомился с кореистом Россом Кингом, который позже помог Вовину уехать из СССР[3].
В 1987 году в возрасте 26 лет на втором году аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию по исторической японской лингвистике и старинной японской литературе «Язык японской прозы второй половины ХI века»[3]. Защитил докторскую диссертацию по Повести о втором советнике Хамамацу[en], которую позже переработал и расширил, но не смог опубликовать в СССР[3]. Позже её напечатали издательстве Routledge под названием A Reference Grammar of Classical Japanese Prose[3]. В 1987—1990 годах Вовин занимал должность младшего научного сотрудника в Ленинградском институте востоковедения.
В эти годы Вовин начал также заниматься полевой работой и изучал ижорский, чувашский и диалект советских корейцев, но не смог организовать командировки ни в Японию, ни в Северную Корею[3]. Это, а также многочисленные отказы издательств утвердили его в желании покинуть СССР, и в 1990 году Росс Кинг помог Вовину получить должность ассистента профессора японского языка в Мичиганском университете (1990—1994); в 1992 году он впервые смог посетить Японию[3]. В следующие десятилетия Вовин работал в США: в Университете Майами (1994—1995), а затем в Гавайском университете (1995—2014): сначала ассистентом профессора и доцента, а с 2003 года — профессором[3].
Был приглашённым профессором в Международном исследовательском центре японистики[en] в Киото (2001—2002, 2008—2009 годы), в Рурском университете в Бохуме, Германия (2008—2009 годы) и в Национальном институте японского языка и лингвистики[en] в Токио, в мае — августе 2012 года[3].
Вовин переехал в Европу в 2014 году, получив предложение стать директором по исследованиям в Школе углублённых исследований в области социальных наук в Париже[3]. В следующем году получил статус члена Европейской академии и высшую награду для учёного-япониста от Национального гуманитарного института, а также пятилетний грант на создание Этимологического словаря японо-рюкюских языков в размере 2,47 млн евро[3].
Вовин был главным редактором серии книг Languages of Asia, вместе с Юхой Янхуненом[en] основал журнал International Journal of Eurasian Linguistics[3].
Вовин вёл проект по полному академическому переводу на английский язык «Манъёсю», старейшей (около 759 года) и самой крупной старояпонской поэтической антологии[en], наряду с критическим изданием оригинального текста и комментариев в 20 томах[3]. Его перу принадлежит наиболее подробная грамматика древнезападнояпонского языка, A Descriptive and Comparative Grammar of Western Old Japanese[3].
Он первым идентифицировал язык стелы Хюис-Толгой[en] как близкий к среднемонгольскому, а бугутской надписи — как жужаньский[en][3].
Также исследовал умирающий айнский язык в северной Японии и работал над языками внутренней Азии и кадайскими языками, особенно теми, которые сохранились только в китайской транскрипции, включая язык хунну, который счёл енисейским; а также над древнекорейскими и среднекорейскими[en] текстами[3].
Автор работ с критическим анализом пуёской гипотезы. Выступил с жёсткой критикой гипотезы Сергея Старостина о существовании «сино-кавказской макросемьи»[4].
На заре карьеры Вовин был сторонником идеи о генетическом родстве так называемых алтайских языков (тюркских, монгольских, тунгусских, корейских и японо-рюкюских), однако в 1999—2003 годах полностью отказался от неё и стал одним из главных противников алтайской теории[3][5][6]. Он некоторое время вёл жёсткую полемику с алтаистами, однако по состоянию на 2021 год считал, что эта гипотеза уже окончательно опровергнута и более не требует его усилий[3].
Последние исследовательские проекты Вовина были посвящены палеографии: надписи 753 года на стеле Буссокусэки[en], хранящейся в храме Якусидзи, древнемонгольским, древнетюркским и древнекитайским надписям[3]. В 2021 году Вовин работал над книгой мемуаров Reminiscences[3].
Первая жена — Варвара Лебедева-Вовина (Чуракова), от этого брака в 1982 году родился сын Алексей[3]. В 2000 году женился второй раз на Самби Исисаки-Вовин (яп. 石崎賛美 исисаки самби), которая в 2003 году родила ему сына Джейкоба Томотацу (яп. 智龍), а в 2008 году — дочь Мариэ (яп. 真理枝) Александру[3].
![]() ![]() | ||||
---|---|---|---|---|
|